Рафферти чувствовал, что избежал серьезной опасности. Черт возьми, у него и в мыслях не было насиловать ее. Все произошло из-за того, что девчонка, одетая в пижаму, которая мала ей размера на два, явилась на кухню, чтобы, видите ли, взять кусок пирога. Рафферти пил весь вечер – он был очень расстроен тем, что Ди-Ди не сможет встречаться с ним несколько следующих уик-эндов, и поэтому допустил небольшую ошибку. Хотя всех дел было: когда Рэйчел стояла возле стола, он подошел к ней сзади и немного помял ей выпирающие груди да погладил по животу и ляжкам.

Рафферти сидел в вестибюле больницы и ждал, когда же приедет вызванное такси. Даже несмотря на боль и солидные дозы болеутоляющих лекарств, он до сих пор живо помнил возбуждение, которое испытал в тот момент. К сожалению, паршивка завопила, побежала к себе в комнату, заперла дверь, а потом вылезла из окна и спустилась по гаражу, а он в это время стоял, как болван, в коридоре и грозился выломать дверь, если она сейчас же не успокоится. Она села на последний автобус из Локпорта до городской автобусной станции, но там поняла, что у нее нет денег, чтобы уехать из Буффало. Плачущая, замерзшая – она едва сообразила накинуть на себя свитер, – Рэйчел в конце концов позвонила Рафферти. Вспомнив об этом, он самодовольно улыбнулся. У девчонки не было никого, к кому она могла бы уйти. Вероятно, именно поэтому она отказалась от своих обвинений. Если ей суждено вернуться домой, то она должна вернуться к Дональду Рафферти.

Если бы все было нормально, Рафферти дождался бы обвинения в вождении автомобиля в нетрезвом… и т. д., выслушал бы положенные нотации и уплатил бы положенный штраф. Но когда одна из медсестер – не та сука Гэйл Как-ее-там, которая ухаживала за Рэйчел и смотрела на Рафферти как на какое-то насекомое, а другая, хорошенькая, – рассказала, что утром после несчастного случая в больницу заходил брат Рафферти, желавший его увидеть, кровь у него буквально похолодела в жилах. Единственный брат Дональда Рафферти в настоящее время отбывал срок в тюрьме штата Индиана. Судя по описанию медсестры, этот человек походил на Джо Курца.

Так что следовало на некоторое время покинуть город.

Он позвонил Ди-Ди в Гамильтон, провинция Онтарио, и сказал, чтобы она оторвала от стула свою целлюлитную задницу и приехала сюда, за ним, но она не могла уйти с работы до пяти часов и к тому же боялась шторма, которого ожидали с озера, так что Рафферти нельзя было надеяться на нее. Он попросил медсестру вызвать ему такси. Он намеревался съездить домой в Локпорт, собрать вещи – в том числе «магнум» калибра.357 дюйма, который он купил после того, как этот засранец Курц принялся угрожать ему, – а потом на некоторое время отбыть на каникулы. Рафферти сожалел, что Рэйчел пострадала – он вовсе не хотел причинять вред ребенку, – но все же он надеялся на то, что ей опять станет хуже, и на этот раз она уже не выкарабкается. Черт возьми, ведь ничто другое не могло служить гарантией того, что она не передумает и не захочет снова продать его властям. Ему от ребенка, считай, ничего и не было нужно: ну, там, чтобы она его погладила, подрочила, может быть, немножко пососала. Он вовсе не собирался лишать ее девственности или делать еще что-нибудь серьезное. Она ведь должна была рано или поздно подрасти. Или, возможно, нет.

В вестибюль вошел санитар и провозгласил, словно дворецкий на приеме:

– Ваше такси прибыло, мистер Рафферти.

Он попытался встать, но медсестра, которая ему не понравилась, покачала головой, и он снова уселся в инвалидное кресло.

– Такова политика нашей больницы, – сказала она, выкатывая его под навес. Великое дело, политика больницы, – подумал Рафферти.– Им нужно, чтобы ты оставался в инвалидном кресле до тех пор, пока не покинешь здание, а дальше полагайся только на самого себя. Ты можешь вернуться домой и в тот же день отбросить концы – это их нисколько не беспокоит. Тоже мне, каменные сиськи.

Водитель такси даже не вышел, чтобы открыть дверь или помочь Рафферти забраться на заднее сиденье. Совершенно типичное поведение. Уродливая медсестра одной рукой поддерживала Рафферти, пока тот выбирался из инвалидного кресла. Сломанная рука чертовски болела, а голова кружилась так, что он еле-еле держался на ногах. Сотрясение, похоже, оказалось сильнее, чем он думал. Он опустился на сиденье и несколько раз тяжело вздохнул. Когда же он повернул голову, чтобы сказать медсестре, что с ним все в порядке, та уже повернулась к нему задом и покатила кресло обратно в больницу.Сука.

На секунду Рафферти захотелось сказать водителю, чтобы тот высадил его у одного из любимых баров, хотя бы того, что на Бродвее. Несколько порций спиртного, вероятно, помогли бы ему куда лучше, чем этот никчемный «Тайленол» по три таблетки, который они с великой неохотой дали ему. Но затем Рафферти передумал. Во-первых, снег валил, как из мешка с дерьмом, и, если это слишком долго протянется, могут закрыть дороги. Во-вторых, он хотел собрать вещи и быть готовым выехать сразу же, как только Ди-Ди заедет за ним. Сейчас нельзя было терять время впустую.

– Локпорт, – сказал он водителю. – Локуст-лейн. Я скажу вам, у какого дома остановиться.

Водитель кивнул, включил счетчик, и машина выехала из-под широкого козырька под снегопад.

Рафферти потер виски и на минуту закрыл глаза. Когда он открыл их, такси ехало по Кенсингтонской автостраде, но совсем не в ту сторону: к центру города, вместо того чтобы двигаться на восток, а потом повернуть на север.Гребаный идиот, – подумал Рафферти сквозь головную боль. Он постучал по пуленепробиваемой стеклянной перегородке и открыл переговорное окошко пошире.

Водитель повернулся к нему.

– Привет, Донни, – сказал Курц.

Хансен ехал к отелю «Ройял делавер армз», чтобы подбросить 38-дюймовый пистолет в комнату Курца, когда у него в кармане зазвонил сотовый телефон. Он решил не отвечать: все равно, жизнь капитана Роберта Миллуорта вплотную подошла к концу. Однако, немного подумав, все же извлек телефон и нажал кнопку. Он хотел, чтобы коллеги-полицейские узнали о его исчезновении не раньше чем хотя бы через сутки.

– Хансен? – произнес мужской голос. – Джеймс Б. Хансен? – В первый момент Хансен ничего не ответил, но ему пришлось отвести «Эскаладу» на обочину дороги. Это был голос Джо Курца. Потому что никому другому этот голос принадлежать не мог.

– В таком случае, Миллуорт? – сказал голос. А потом перечислил еще полдюжины имен прежних ипостасей Хансена.

– Курц? – наконец собравшись с силами, ответил Хансен. – Чего вы хотите?

– Вопрос не в том, чего я хочу, а в том, чего могли бы хотеть вы.

Шантаж, – сказал про себя Хансен. – Все это не может быть ничем иным, кроме шантажа.

– Я вас слушаю.

– Я на это и рассчитывал. У меня находится ваш железный чемоданчик. Очень любопытная коллекция. Мне кажется, что вам хотелось бы получить ее обратно.

– Сколько?

– Полмиллиона долларов, – сказал Курц. – Наличными, конечно.